– В настоящее время ты обеспокоен развитием партии и последовательностью ходов, – констатировала Сара. – Поэтому ты и хмуришься, бедный дорогой Сэм. Так о чем ты думаешь?

Он улыбнулся и покачал головой. Ему часто приходилось подчеркивать, насколько Сара чувствительная и умная. Немногое мужчины относились так к Саре Роузен, а, если вдуматься, то ни один из них. Ее ум отталкивал мужчин, да к тому же она никогда не лезла за словом в карман. Поэтому ее всячески пытались оттереть и принизить.

Сэм был совсем другим. Он тонко чувствовал, что ей требуется в каждый отдельный момент. «Возможно, это тоже часть игры, – частенько думала она. – Но игры его собственной».

– Скоро со стороны и полиции, и ФБР начнется жуткий прессинг, – заметил Сэм, вглядывалась в серую ленту асфальта. – Все то, что было до этого момента, просто детский лепет, Сара. Ничто. Охота на нас сейчас начнется по всем правилам. Им очень хочется нас поймать. ФБР формирует специальную команду, и можешь быть уверена, что они соберут лучших людей. Рано или поздно, но они найдут какую-нибудь зацепку и выйдут на нас. Это неизбежно.

Сара согласно кивнула. И все-таки своими словами он напугал ее:

– Я знаю об этом, но я готова. По крайней мере, мне так кажется. У тебя есть какие-нибудь идеи, как справиться с ситуацией, складывающейся вокруг нас?

– Думаю, что да. Вот уже некоторое время я размышляю над этой проблемой, и мне кажется, что я нашел выход. Но мне хочется знать, что думаешь ты.

Вот видите? Его интересует и ее мнение. И так было всегда. Этим-то он и отличается от других.

Он взглянул ей прямо в глаза:

– Все довольно просто. Нам нужно создать себе прочное алиби. По этому поводу у меня имеются некоторые мысли. Правда, неизбежны изменения в наших планах, но, думаю, игра стоит свеч.

Она заговорила, пытаясь придать своему голосу оттенок заботы:

– О каких изменениях ты говоришь? Или ты решил не идти намеченным путем?

– Да, я хочу поменять следующую цель, но не только это. Я хочу, чтобы следующее убийство совершил вместо нас кто-нибудь другой. Тогда мы будем обладать железным алиби. Это явится резким и выгодным для нас поворотом сюжета. В случае чего мы с легкостью отведем от себя все подозрения, если они возникнут.

Джек и Джилл возвращались по Висконсин-авеню в Вашингтон. По мнению Сары, этот город сейчас напоминал одну из картин Тернера. Легкие пастельные тона, пронизанные мягким светом.

– Мне нравится твоя идея. По-моему, план хорош, – согласилась она. – Вот только кому ты поручишь его исполнение?

– Я уже давно нащупал контакт, и мне кажется, что есть идеальный человек, подходящий на эту роль. Он разделяет наши убеждения и думает так же, как мы. Между прочим, он уже в Вашингтоне.

Глава 42

Агент Секретной Службы Джеймс Маклин, один из лейтенантов Джея Грейера, провел меня по Белому Дому. Каждый год его посещали более миллиона экскурсантов, но то, что показали мне, для их глаз не предназначалось.

Вместо обычного туристического маршрута через библиотеку, восточную, синюю, зеленую и красную комнаты, меня провели в личные апартаменты президентской семьи на втором и третьем этажах. Я потребовал, чтобы мне также показали рабочий кабинет Бернса в Западном крыле и комнаты в офисном здании, которые занимал вице-президент Махони.

Когда мы с Маклином оказались в величественном, выдержанном в ярких желтых тонах, центральном зале, мне показалось, что вот-вот загремят фанфары, послышится барабанная дробь и раздадутся приветственные возгласы.

Агент Маклин делился со мной всеми подробностями обеспечения безопасности в Белом Доме. Вся его территория контролировалась аудиосенсорами, датчиками, реагирующими на давление, электронным и инфракрасным наблюдением. Особая команда постоянно дежурила на крыше. Вертолетные ангары находились в двух с половиной минутах лета от предназначенной для них площадки. Несмотря на всю солидность увиденного, удовлетворения я не испытывал.

– Что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался Маклин, вводя меня в следующее помещение, предназначенное для заседания президентского совета. Здесь возвышались огромные кожаные кресла, снабженные медными табличками с титулами членов кабинета. Очень впечатляющее место.

– Думаю, что нелишне еще раз проверить всех, кто здесь работает, – заявил я.

– Они уже подвергались многочисленным проверкам.

– Знаю. Вот только я их не проверял, поэтому можно повторить эту процедуру еще раз. Меня интересует их отношение к поэзии, литературе вообще, даже их школьные оценки по данному предмету, какой-либо опыт в создании фильмов, картин, скульптур, словом, любые творческие наклонности. Мне необходимо знать, какие журналы они выписывают, и какую роль они играют в благотворительности.

Если у Маклина и имелось какое-то мнение относительно перечисленных мною требований, то он предпочел держать его при себе, а только спросил:

– Что-нибудь еще?

Из окна открывался чудный вид на розарий. Вдалеке виднелись офисные здания, следовательно, и оттуда могли наблюдать за нами. Это мне не понравилось.

– Боюсь, что да, – продолжал я. – Пока мы будем разбираться с второстепенными проблемами, необходимо присмотреться к каждому, входящему в чрезвычайную группу. Начать можете с меня.

Агент Маклин смотрел на меня долго и пристально.

– По-моему, вы вешаете мне на уши лапшу, – наконец, предположил он.

– Ничего подобного. Нам предстоит расследование убийства, и производится оно именно так. Победитель драконов явился в Белый Дом.

Глава 43

В Кеннеди-Центр на спектакль «Мисс Сайгон», фотокорреспондент отправился, надев классический темно-серый костюм и полосатый галстук. Билеты на это представление были давно распроданы.

Еще раньше мужчина подстриг свои седеющие светлые волосы, и ни о каком «хвосте» речи быть не могло. Ухо тоже рассталось с бриллиантовой серьгой. Вряд ли кто-нибудь мог узнать его сейчас. Все было задумано именно так: начиная с этого момента и до окончания игры.

– Старые добрые времена, – тихонько напевал Кевин Хокинс, пересекая парковочную площадку рядом с редакцией «USA Тудей» в Рослине. – Пусть большая пресса продолжает трудиться, – пробормотал он. – Возможно, вскоре мы подбросим вам что-нибудь новенькое. Какую-нибудь позднюю историю о сегодняшнем вечере в Кеннеди-Центре.

Он был рад, что снова вернулся в Вашингтон, где в разные времена ему доводилось жить. Также его радовала возможность вновь присоединиться к игре. «К самой великой из игр», – размышлял он и верил в это всем сердцем. Кодовое название: «Джек и Джилл». Лучшую интригу просто невозможно было придумать.

Его психологический подъем этим вечером обуславливался двумя вещами. Во-первых, ему следовало соблюдать осторожность и быть подозрительным, словно параноик. Во-вторых, что было не менее важно, следовало накачать себя изрядной долей уверенности в благополучном исходе дела.

Он не имеет права провалиться, и он ни за что не провалится. Так убеждал он себя снова и снова. Его задача всегда сводилась к следующему: убить какое-нибудь известное лицо, сделать это на глазах у публики и при этом не быть пойманным. На глазах у публики. И при этом не быть пойманным. До сих пор ему удавалось придерживаться этих условий.

С некоторых пор его забавляло, хотя и не слишком тревожило то обстоятельство, что он не только не испытывал угрызений совести, но и был чужд малейшего чувства вины. И в то же время, в других аспектах своего бытия, он оставался абсолютно нормальным человеком. Сестра Айлин частенько называла своего брата Кевина «последним верующим» или «последним патриотом», а ее дети искренне считали его самым лучшим дядюшкой в мире. К тому же у него насчитывалась масса хороших милых и близких друзей по всему земному шару. И при всем при этом сейчас он был не просто готов совершить очередное хладнокровное убийство, а буквально жаждал сделать это.